Играть для небес

В центральной библиотеке им. Пушкина прошла творческая встреча с Василием Бочкаревым. Ему повезло сыграть и на сцене, и на экране множество ролей разного плана — от комедийных до серьезных и даже трагических: Бальзаминов и Фома Гордеев, Протасов и Прибытков. Кинозрители его запомнили по таким работам, как "Иван Грозный", "Галина", "Спас под березами", "Заколдованный участок", "Следствие ведут знатоки". В Сургут актер Василий Бочкарев приехал в составе труппы Малого театра. 29 и 31 мая на сцене сургутской филармонии Василий Бочкарев вместе с народными артистами России Евгенией Глушенко, Людмилой Титовой, заслуженными артистами России Владимиром Носиком, Виктором Низовым, Глебом Подгородинским сыграл в спектакле "Мнимый больной" по пьесе Мольера.

Я часто вспоминаю детство
- Сургутский зритель – необыкновенный. Мы встретили такой теплый прием, такой эмоционально насыщенный! Я честно признаюсь – мы много гастролируем по России, но такого сердечного понимания жанра, такого понимания принципа актерской игры я не встречал нигде. Я в третий раз приезжаю в Сургут, в первый я был здесь со спектаклем "Любовь и кролики", в котором главная роль была у Армена Борисовича Джигарханяна. Я помню, как его встречала армянская диаспора вашего города. Отцы подбрасывали на руках детей: "Посмотри на дедушку, ты его больше никогда не увидишь!" (смеется). Наверное, имели в виду, когда они вырастут, его уже не будет…
Что касается моей персоны, то я родился в Иркутске, в 1942-м году. Я часто теперь вспоминаю свое детство. И вот что интересно: чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю. Наверное, готовлюсь к переходу, а к этому надо относиться спокойно, я бы даже сказал, умиротворенно. Это нормально. Так вот, я вспоминаю свое детство, не очень ласковое, скудное. Утро начиналось с того, что мы пробивали замерзшую воду в ведрах. А еще запомнились сани, в которых лежит замороженное молоко. Его замораживали в каких-то формах без дна, и это воспоминание было самым ярким, самым сладким впечатлением в моей жизни. Когда через несколько лет наша семья переехала в Москву, в метро, на выходе к библиотеке им. Ленина, висели точно такие же формы, и я ходил мимо и все время облизывался.
Мне повезло
- Я был хулиган, второгодник. Плохое поведение, плохая учеба. В общем, чтобы не остаться в очередной раз на второй год, я пошел в драмкружок. С этого все и началось. Я думаю, многое предопределяется там (показывает наверх). Если бы я не остался на второй год, то не встретил бы Валентина Ивановича Захода, он создал детскую театральную студию, в которую вошли Сережа Шакуров, Валя Смирницкий. И он буквально за руку в 1960-м году привел меня в Щепкинское училище. Я попал на курс Виктора Ивановича Коршунова. Я помню, как он собрал нас всех на первое занятие. Это было так: Коршунов стремительно вошел в аудиторию, сел, резко придвинул к себе стол. А мы обомлевшие с восторгом смотрим на него. Ждем, что он скажет. Он обвел нас взглядом и заявил: "Что-то вас многовато!". Так началась моя учеба в Щепкинском училище.
Мне повезло. Я учился у Коршунова, Юрия Соломина. Прошли годы, оканчивая училище, я думал, что знаю все, а на самом деле оказалось, что каждый раз надо переоценивать, переосмысливать, искать что-то новое, и прежде всего в себе. Актерская профессия такова, что творить можно только через познание самого себя. Без сострадания, совестливости, без любви, без умения понять человека мы ничего не сможем создать. Сейчас актеры, особенно в кино, играют с использованием спецэффектов, компьютерной графики, с прочими современными высокотехнологичными штучками. Это хорошо. Наверное. Все для зрителя, для партнера, играют на публику, а как говорили актеры старой школы, а когда же начнем играть для небес? Когда?.. Ведь в этом - "играть для небес" - есть истинное откровение.

Дар судьбы
Судьба свела меня с замечательным человеком, режиссером Андреем Александровичем Гончаровым. Я любил за ним подглядывать, что-то открывать для себя. Мои первые гастроли состоялись в 1964-м году. А тогда гастроли длились по месяцу: один месяц в Риге, один в Вильнюсе и один в Калининграде. Мы играли в спектакле Анатолия Софронова "Судьба-индейка". Я играл влюбленного председателя колхоза, весил 105 кг и делал "ласточку". Так вот как проводил репетиции Гончаров? Он молча смотрел на актеров, практически не слушал, что они говорят, нервно выходил в фойе и ходил вдоль портретов, поправлял свой портрет и начинал кричать: "Не тоооо!". Или как-то на одной из репетиций его стал раздражать шкаф на сцене. Он орал: " Я же просил - уберите этот шкаф! Сколько можно?!". И ногой его - в щепки. Остатки шкафа поспешно убирали, и дальше все было хорошо. Без шкафа. Вот он был такой. В нем жило удивительное понимание театра, зрелища, причем такого театра площадного, яркого, образного наполненного энергией, мыслью. Он был гений, но я тогда этого не понимал. Мы только с годами начинаем осознавать, как много может дать судьба, и какие люди прошли с нами рядом по жизни. В моей жизни были такие люди, как Гончаров, Анненков, Барышев, Бурков. Это необыкновенный щедрый дар судьбы.

95 процентов – театр, остальное - жизнь
Я работал с потрясающим режиссером Борисом Львовым-Анохиным. Изысканный интеллигент, он умел создать некую творческую среду, в которой рождался студийный аромат жизни театра. Он вытащил из Перми гениального Георгия Буркова, который уже тогда потряс нас своей невероятной конкретностью. Поясню. Когда пришел Бурков, он читал "Записки сумасшедшего", и там есть фраза о собаке: "Пришла. Понюхала. И ушла". Говорил он так конкретно, отчетливо, что ясно всем – он видит эту собаку! Надо сказать, тогда в театре Станиславского были замечательные артисты. Евгений Леонов – невероятно обаятельный, умный, глубоко порядочный человек, с очень четкой гражданской позицией. Николай Анненков - великолепный актер, он работал в Малом театре с 1924 года. Умер в сто лет практически на сцене, но, как он признался однажды, это в паспорте его "омолодили", на самом деле он прожил 104 года. Анненкову было 95-97 лет, а он приходил к художественному руководителю и спрашивал: "Юра (Юрий Соломин, - прим. автора), ты подумал о моей перспективе?".
Театр для меня – это жизнь, я более тридцати пяти лет играю в Малом театре и могу утверждать, что он меня сформировал. Я вспоминаю, как говорил Николай Анненков: "Да, Вася, у меня 95 процентов – это театр, остальные пять – это жизнь". Я его сейчас отлично понимаю. Сил остается не так много, и все концентрируется на том, чтобы как можно больше донести до зрителя, как можно больше отдать, выплеснуть, соприкоснуться со временем здесь и сейчас, чтобы возникло сотворчество. Это случается редко, но вот в Сургуте на спектакле "Мнимый больной" это случилось...