«Ломоносов» уже в космосе!

Космодром «Восточный» вступил в строй — состоялся первый запуск с его стартового комплекса. Ракета унесла на орбиту спутник «Ломоносов», созданный в МГУ и названный в честь основателя этого учебного заведения. В канун запуска писатель, журналист, постоянный автор Pravda.Ru Владимир Губарев встретился с ректором МГУ, академиком Виктором Садовничим.

Наше знакомство с Виктором Антоновичем Садовничим состоялось на берегу Черного моря, неподалеку от Гагр, на «Холодной речке», там, где дача Сталина. Мы прогуливались по той самой тропе, по которой он так любил бродить. Но беседовали мы не о прошлом…

Это случилось вскоре после Чернобыльской катастрофы, а потому мы в основном разговаривали с тогдашним проректором МГУ о ней, так как я знал, что именно он курирует «всю науку» университета. О космосе мой собеседник упомянул тогда вскользь, но его фразу я запомнил: «Я мечтаю о том, чтобы у МГУ появились собственные спутники, а создавать их должны профессора и студенты — именно такой союз позволяет поднимать образование до «космических высот». Повторяю: я мечтаю об этом…»

Ректор МГУ академик Виктор Антонович Садовничий принадлежит к тем людям, которые осуществляют свои мечты.

Нынешняя наша встреча случилась на легендарном девятом этаже «высотки» на Ленинских горах в кабинете ректора МГУ. За многие годы здесь ничего не изменилось, и это невольно возвращает тебя в прошлое. Мне довелось встречаться со всеми ректорами МГУ: Несмеянов, Петровский, Хохлов, Логунов… Какие имена! И теперь понимаешь, что история науки и образования, да и всей страны пролегала через этот девятый этаж.

Ректорство Виктора Антоновича Садовничего высветилось еще одной гранью этой истории.

Нашу беседу (она в основном касалась подготовки к запуску в космос научной станции «Михаил Ломоносов») я начал так:

— Шесть раз вы поднимали МГУ в космос — я имею в виду спутники, созданные здесь, но, как мне кажется, только сейчас вы полностью удовлетворены, не так ли?

— Вся моя жизнь связана с университетом, а потому мне хотелось, чтобы он становился все сильнее и сильнее. Космос — моя «научная болезнь». Еще будучи ассистентом я получил задание на создание тренажера, который позволил бы готовить космонавтов к встрече с невесомостью. Это было интересно, и я создал группу на мехмате. В нее вошел и руководитель службы медицинской подготовки космонавтов Воронин. А в качестве испытуемого — Быковский.

— Помню то время, когда после полета первых космонавтов, вдруг возникла проблема невесомости. Все чувствовали себя в первые часы полета очень плохо, и только именно Валерий Быковский как бы не воспринимал невесомость. А потому он был в группе, которая готовилась к полету на Луну. Он даже луноход испытывал на полигоне…

— Мы использовали существующую центрифугу, другую аппаратуру, и, конечно же, взялись за математику. С помощью Центра подготовки мы сумели создать на земле полную имитацию невесомости и всего полета. Старт — перегрузки, затем — невесомость, когда совсем другая циркуляция крови, использовали скафандр «Чибис», чтобы кровь отжималась от ног к голове, потом — разные этапы посадки с волнами перегрузок.

Космонавты, которые пошли тренироваться на нашем комплексе, сразу же подтвердили, что он эффективен и полностью соответствует всем этапам космического полета. С тех пор все космонавты, наши и зарубежные, тренируется на этом комплексе. Мы получили тогда Государственную премию СССР.

— Это, безусловно, гарантия отличной работы! Понятно, что вы сразу же заболели космосом. А самому слетать не хотелось?

— Тогда — очень! Да и сейчас не прочь, но уже, кажется, поздновато… Московский университет вел космические программы намного раньше, но это было как бы эпизодически, а с наших работ это стало неотъемлемой частью его жизни. Я имею в виду изучение атмосферы Земли, астрофизику, планеты Солнечной системы.

Слово о М. В. Ломоносове: «В Ломоносове воплотилась вся мощь национального гения: сильный и острый ум, разносторонний творческий талант, могучий характер, крепкие духовно-нравственные устои, глубокий патриотизм. И все это, вместе с ломоносовским проектом Московского университета, легло в его фундамент и стало той благодатной почвой, которая и сегодня питает российское высшее образование».

— Шла интенсивная подготовка лунных экспедиций и бурного освоения околоземного пространства — создавался «Буран»…

— Да, университет довольно плотно по нему работал. Причем в разных областях. «Буран» полетел с нашим оборудованием, но потом, к сожалению, эта программа была остановлена. А там планировались интересные эксперименты. В частности, работы были продолжены с Институтом космических исследований. Это касалось реакции космонавтов. После одной из аварий на орбите…

— А что случилось?

— Космонавт как бы ошибся, одна из антенн была повреждена… Казалось бы, ошибка космонавта очевидна. Но на самом деле все обстояло иначе. Мы проанализировали ситуацию, провели необходимые исследования и доказали, что при невесомости вестибулярная система так срабатывает, что зрение устанавливается на полторы секунды позже, чем происходит событие. То есть человек «запаздывает» — он поворачивает голову и видит то, что уже сделано… Это было открытие фундаментального порядка, и оно было отмечено еще одной Государственной премией.

— В МГУ, насколько я знаю, всегда был интерес к подобного рода исследованиям — непривычным и необычным? А знаменитый мехмат МГУ дал всех классиков космонавтики… Тут и Келдыш, Ишлинский, Охоцимский и другие. И, конечно же, Садовничий…

— В моей судьбе мог случиться неожиданный поворот. Более половины выпускников нашего курса шли работать к Королеву в Подлипки. Я тоже был присмотрен и предварительно распределен туда. Я уже был женат, а потому нужна была квартира, мы уже собрались туда на работу. К тому же мы были не москвичами, а в то время иногородних в Москве прописывали с большим трудом. Неожиданно Иван Георгиевич Петровский пригласил меня, сказал, что хочет оставить меня в университете. «Не мечтайте о другой работе!» — сказал он.

— Мне довелось встречаться с Петровским. У него было феноменальное чутье на талантливых людей. Тому множество примеров: он привлек в МГУ очень многих выдающихся специалистов — от физиков до лингвистов и психологов.

— Благодаря ему я остался здесь.

— Я шел на нашу встречу по территории МГУ. И вспомнил несколько, как мне кажется, знаковых событий. За год до запуска первого искусственного спутника Земли М. В. Келдыш собирает в Академии наук совещание, на котором просит высказать предложения по космическим исследованиям. Профессора МГУ стали лидерами: их эксперименты были очень интересными. И они были осуществлены уже на втором спутнике! Радиационные пояса Земли могли носить имя академика Вернова — он ведь открыл их!

— Начиная с 45-46 года интерес к внеземным исследованиям в МГУ был. Ученые Института ядерной физики наиболее были продвинуты в этой области, где работал Сергей Николаевич Вернов, но и на мехмате Дмитрий Евгеньевич Охоцимский, Александр Юльевич Ишлинский — ближайшие соратники Келдыша, Алексей Ильич Илюшин — он был одно время даже начальником Королева, Леонид Иванович Седов и другие ученые были ориентированы на космические исследования. Именно это во многом обеспечило наши выдающиеся успехи в первый период космической эпохи. Но, конечно же, первым следует назвать выпускника МГУ Мстислава Всеволодовича Келдыша.

— Вы общались с ним?

— Да, у меня есть своя история отношений с этим великим ученым и человеком…

Слово о М. В. Келдыше: «В яркой личности Мстислава Всеволодовича Келдыша гармонично сочетались замечательный ученый, блестящий инженер и выдающийся организатор… Возможно, в ХХ1 веке не будет больше ученых, равных ему как в современной математике, так и в механике и технике… В 1966 году на Всемирном математическом конгрессе в Московском университете я находился на 15-м этаже, где мы рассказывали какие-то свои аспирантские результаты по несамосопряженным операторам. В аудиторию неожиданно зашел Мстислав Всеволодович. Для нас он тогда был как икона. Он взглянул на доску, сразу же сделал ряд замечаний, из которых следовало, что все это он глубоко продумал и хорошо знает. И эта сцена — его приход в аудиторию, где докладывали молодые аспиранты, и его замечания к написанным формулам на доске по ходу до сих пор живо представляется мне. Этот случай произвел на меня очень глубокое впечатление».

-…Его блестящая работа по несопряженным операторам стало своеобразной путеводной звездой для меня. Он опубликовал короткое исследование, но это было открытие нового направления. Я работал в этой области — кандидатская диссертация, потом докторская. Очевидно, Келдыш запомнил тот доклад на конгрессе, так как он вскоре пригласил меня в Ученый совет своего Института. Обыкновенно он сажал меня рядом. Я был поражен, как он ведет заседание, как он глубоко проникает в суть каждой проблемы. В моей биографии эти встречи с М. В. Келдышем навсегда!

— Я чувствую себя иногда динозавром. Дело в том, что я встречался еще с отцом Мстислава Всеволодовича — академиком архитектуры. В подвале того самого дома, где теперь хранилище Пушкинского музея. Света в квартире было мало, так как окна были на уровне тротуара. Но Мстислав Всеволодович, уже будучи президентом Академии наук СССР, так и не смог уговорить отца переехать… В моей жизни он сыграл однажды решающую роль: он спас молодого журналиста от гнева самого Суслова — идеолога партии! Но это другая история… Мне обидно, что об академике Келдыше так мало знает подрастающее поколение!

— В Университете мы чтим его память! Как математик — я об этом сужу профессионально — он входит в плеяду величайших математиков ХХ столетия. Он — один из первых.

— Первую Звезду Героя он получил за создание водородной бомбы, вторую — за полет космос, а третью — за создание той великой науки, которая была в Советском Союзе. Роль его в истории нашей страны и всего мира переоценить невозможно!

— А мы гордимся тем, что он выпускник Университета и много лет читал лекции на мехмате…

— Вы были на космодромах?

— Да, и в Плесецке и на Байконуре.

— Ваши впечатления?

— Колоссальные! Сначала «Татьяна-1». Ее запускали на Севере. Было все очень хорошо организовано. Запуск состоялся секунда в секунду. Спутник вышел на орбиту. Мы возвращались в Москву на самолете, и уже в полете получили сообщение, что заработали и приборы. Это вторая радость, а первая — когда прошла информация, что спутник вышел на заданную орбиту. На Байконуре же были «приключения». Это было ночью. Поехали на стартовую площадку. Познакомился с пусковой командой, ребята мне направились. И вдруг я чувствую, что происходит что-то нестандартное. Вскоре выяснилось, что появились неполадки в носителе. Пуск был отложен. Нас посадили в автобус и отвезли в отель. На следующую ночь все прошло блестяще. Присутствовали коллеги из Кореи, которые участвовали в создании «Татьяны-2».

Только факты: «Спутник «Университетский-Татьяна» относился к классу микроспутников, его масса — около 30 кг. Научная аппаратура спутника разработана и изготовлена в МГУ, сам спутник — в ФГУП ОКБ «Полёт» (г. Омск). Спутник был запущен 20 января 2005г. с космодрома Плесецк ракетой «Космос-ЗМ» в рамках совместной программы МГУ и Военно-космических сил Министерства Обороны России. Р ектор МГУ Виктор Садовничий напомнил, что «спутник «Татьяна-1» был запущен 22 января 2004 года накануне 250-летия МГУ. Это был первый романтический проект, но нам очень приятно, что этот космический аппарат работал на орбите два расчетных срока и к настоящему моменту видимо выработал свой ресурс, по крайней мере, мы перестали принимать его сигналы. И хотя мы надеемся «оживить» «Татьяну-1» настало время для создания более мощного и технически совершенного космического аппарата, которым явится «Татьяна-2».

«Университетский — Татьяна-2» — это второй спутник Московского государственного университета. В его создание внесли неоценимый вклад молодые научные сотрудники, аспиранты, студенты МГУ, в частности, НИИ ядерной физики и механико-математического факультета. 17 сентября 2009 года — «Татьяна-2» вышла на орбиту. На «Татьяне-2» были установлены более совершенные приборы. Вместе корейскими коллегами из Университета EWHA в Сеуле был разработан принципиально новый прибор для изучения спектральных и динамических характеристик ультрафиолетовых свечений в верхней атмосфере. Среди новой аппаратуры — детектор заряженных частиц, который позволит выявить присутствие «убегающих электронов» на больших высотах, как это предсказывается теорией. На «Татьяне-2″ установлены также модернизированный детектор ультрафиолетового излучения — ДУФ, с дополнительным детектором для измерений красных свечений».

— Любопытная история произошла со спутником, в создании которого принимали участие специалисты из Индии. Началось все в этом кабинете. Президент Индии — он ученый-ядерщик — спросил меня о космической программе Университета. Я рассказал ему о том, что мы запускаем малые спутники. Он вдруг спросил: «А не хотите ли с нами поработать?» Конечно, мы сразу согласились. И на этом разговор завершился. В Кремле был обед. И на нем Президент Индии попросил Владимира Владимировича подозвать меня. Я подошел. Гость говорит, что мы договорились делать спутник вместе. Путин поддержал эту идею, и наш спутник включили в межправительственное соглашение. Вместе с коллегами из Индии мы создали спутник, и вскоре он был выведен на орбиту с Индийского космодрома. Вот так, оказывается, можно осуществлять международные проекты!

— А может быть, и надо — без долгих согласований и переговоров?!

Только факты: «Спутник «Ютсат», запущенный в 2009 г., — совместный проект МГУ и индийских университетов, который создавался под эгидой космических агентств этих двух стран. Целью проекта являлось изучение солнечной активности с помощью аппаратуры, разработанной в МГУ и ионосферных возмущений во время усиления солнечной активности аппаратурой, созданной индийскими коллегами. Учеными МГУ в рамках данного проекта была создана современная аппаратура для изучения солнечных энергичных частиц, генерируемых во время мощных взрывных процессов на Солнце, а также информационный блок, обеспечивающий сбор, обработку и передачу на борт спутника информации с блока детекторов космического излучения.

Спутник «Вернов» был запущен 19 июня 2014 г.

Аппаратура «Нуклон», созданная в МГУ, — представляет собой современный детектор элементарных частиц и ядер для изучения поэлементного состава и энергетических спектров космических лучей сверхвысоких энергий, генерируемых в пределах нашей Галактики. Он был запущен в декабре 2014 г. в качестве попутной нагрузки на космическом аппарате «Ресурс -П».

— Итак, пришел черед «Ломоносова». Как его можно охарактеризовать?

— Это уже крупная научная космическая станция. Общий вес 650 килограмм. Это сотни килограммов приборов, и подобного опыта в мире, пожалуй, трудно найти. Станция предназначена для изучения нам неизвестных явлений. Аппаратура нацелена на прорывные направления в науке. Прежде всего, излучения вне нашей Галактики. Они мощные, врываются в нашу Галактику и взаимодействуют с нашими реликтовыми излучениями. Есть гипотезы так называемого «обрыва этого взаимодействия», которые выдвинули наши ученые. Если это будет подтверждено, то это станет колоссальным открытием…

— Честно говоря, я давно уже теряюсь, когда начинается разговор о проблемах астрофизики — настолько все там, во Вселенной сложно и необычно, что обывателю очень трудно понимать, чем так увлечены ученые…

— Это точно! Разобраться нелегко, а потому надо им просто доверять… Мы изучаем то, что находится за пределами нашей Галактики. Значительная часть аппаратуры связана с радиационным излучением, мы систематически — от спутника к спутнику — уточняем новые факты, связанные с ним. «Вспышки» в атмосфере представляют опасность, а потому мы их исследуем.

— То есть аппаратура «Ломоносова» смотрит на звезды и одновременно на Землю?

— Да, это так. На «Ломоносове» есть аппаратура, которая связана с нашими роботами-телескопами. Это система «Мастер». Роботы поставлены от Москвы до Владивостока и на запад до Канар. Они есть даже в Южной Америке. «Кнопка» находится в Москве. Таким образом, мы смотрим с Земли вверх, а со спутника вниз. Идет астероидный контроль, а также наблюдение за космическим мусором. Он представляет все большую и большую опасность. Это удивительная система, и она стоит на «Ломоносове».

— Создается впечатление, что сейчас я говорю с академиком — речь идет о чистой науке. А где же ректор?

— Университет имеет программу развития. Задача ректора определить главные направления, которые потребуют значительного финансирования. На Ученом совете, который все решает, предложения ректора обсуждаются и принимаются соответствующие решения. Как одно из главных направлений я выбрал для Московского университета космос. Думаю, что это было верное решение.

— Как оно влияет на образование?

— Как мне кажется, влияние колоссальное. На «Ломоносове», к примеру, в каждом приборе есть труд студентов и аспирантов, они участвовали в создании сложнейшей аппаратуры. Более того, начиная с «Татьяны-1» и даже раньше, на первом этапе космических исследований, студенты проходили практикум. Они работали с той информацией, которую мы получали из космоса. Причем практикум этот был не только для студентов МГУ, но и других университетов. Студенты шести факультетов в той или иной форме участвуют в космической программе МГУ. Кстати, у каждого университета есть свое «лицо», которое отличает его от других. У нас три «кита», на которых мы держимся: космос, супервычислители и науки о жизни. И неплохая гуманитарная составляющая — это уже четвертый «кит».

— Внук одного из Главных конструкторов «эпохи Королева» закончил биофак МГУ, недавно слетал в космос, блестяще выполнил программу и теперь вновь готовится к полету. Вы и с ним работаете?

— Да, это внук академика Рязанского. Мы надеемся привлечь его к будущим работам по космосу. Мы не хотим останавливаться на «Ломоносове», хотя он потребовал огромных усилий и многих лет, но он помог установить тесные контакты с Роскосмосом и ВНИИЭМом, где изготовлялся. Эти контакты надо развивать. После «Ломоносова» начнем работать над новыми проектами, где уже больше внимания будем уделять человеку.

— Есть рейтинги университетов. Какое место вы в них занимаете?

— Их много. Я сказал бы так: нет ни одного рейтинга, где бы мы не входили в сотню, «пятидесятку» и даже «двадцатку».

— Я не согласен ни с одним из них! Назовите хотя бы один университет в мире, который запускал бы спутники подобные «Ломоносову»?

— Не думаю, что такие есть.

— Значит, вы — первые!

— Но не только по космосу. Суперкомпьютер у нас действует. Ни один университет не имеет подобных, они есть только в Национальных центрах. Так что суперкомпьютер — тоже наш приоритет. И в этой области мы лидеры.

— Давняя мечта потихоньку осуществляется?

— Время непростое. Я имею в виду экономику и финансы, но Университет развивается и этот процесс остановить невозможно.

— Итак, от Михайло Ломоносова до спутника «Ломоносов» — такова дистанция развития Московского Университета. Старт науки и ее триумф, не так ли?

— Звучит красиво и убедительно…