Бесов прогнали утром

По мере приближения к 25 мая, дню демонстрации по телевидению фильма режиссёра Владимира Хотиненко, снятого "по мотивам романа" Ф. М. Достоевского "Бесы", ажиотаж вокруг премьеры нарастал, как говорится, чуть ли не с каждым часом. Этот факт заметила журналистка "Российской газеты" Сусанна Альперина: "Бесы" - в эфире, "Бесы" - в Москве, "Бесы" на "России-1"… С названием нового телепроекта играют, кто во что горазд…"

Тут я прерву цитату, чтобы сказать: в число тех, "кто во что горазд", попала и творческая бригада "телепроекта" во главе с В. Хотиненко - 16 мая они устроили в кинотеатре "Пионер" закрытый просмотр для узкой группы киношников, "примкнувшей к ним" И. Хакамаде и некоторых журналистов. Не совсем понятно, была ли Сусанна Альперина на этом просмотре, но, тем не менее, для неё это самое "кто во что горазд", закончу цитату, "только лишь подчёркивает актуальность" фильма. Более того, она считает, что "одна из самых ожидаемых премьер обещает стать и главным событием телесезона. По крайней мере, уж точно – самым обсуждаемым".

Как говорится, поживём-увидим то, насколько её прогноз относительно фильма сбудется, но вот что касается самого романа "Бесы", то те, кто поднимал волну вокруг предстоящей премьеры, интерес к самому произведению, конечно, подняли. Хотя публикаций на тему "актуальности" романа для наших дней достаточно много, но какой-либо полемики о романе нет, поскольку все авторы считают этот роман столь же "великим" как и "велик сам Ф.М. Достоевский". Только в одной из статей проскочило, что в своё время "Бесы" считали "реакционным романом". Да, так роман был воспринят в демократической революционной среде России 60-х годов XIX века. Его считали клеветой на революционную молодёжь. И что более всего возмущало демократическую общественность, так это то, что с этой клеветой выступил человек и писатель, который ранее сам разделял социалистические взгляды и даже четыре года отсидел на каторге, а потом отбыл какой-то срок в солдатчине.

Возможно, тогда, в середине позапрошлого века современникам трудно было понять происшедшую с Ф.М. Достоевским метаморфозу. Но сегодня для историков и литературоведов её обстоятельства уже давно известны. Хотя писатель и был членом кружка социалистов Петрашевского, и даже собирался основать тайную типографию для печатания прокламаций, призванных поднимать крестьян и солдат на борьбу с помещиками и царским правительством, но в то же время в своих социалистических убеждениях был не твёрд. Ну а после, прямо скажем, тяжёлых испытаний, перенесённых во время церемонии публичной казни, в последний момент заменённой царской милостью на четыре года каторжного острога среди грабителей и убийц, и пяти лет солдатской службы в Семипалатинске. Этот тяжёлый период стал поворотным в жизни и творчестве писателя. Как отмечают его биографы, "из ещё не определившегося в жизни "искателя правды в человеке" Ф.М. Достоевский превратился в глубоко религиозного человека, единственным идеалом которого на всю последующую жизнь стал Иисус Христос". Но при этом он не отказался полностью и от социалистических идеалов, просто они у него трансформировались в идеалы религиозного социализма в рамках православной веры. Оставшийся в его натуре черты бойцовского характера подталкивали его к борьбе за свои идеалы, за своё видение преобразования общества, к конфронтации со своими бывшими единомышленниками. Квинтэссенцией этой борьбы, естественно, идеологической, и стал роман "Бесы".

Считается, что на его написание Достоевского подтолкнула известная криминальная история Сергея Нечаева, который вместе с товарищами убил студента Иванова. Этой версии, судя по всему, придерживался и В. Хотиненко, когда вместе с Натальей Назаровой писал сценарий "телепроекта". Они даже ввели в него отсутствующий в литературном оригинале персонаж – следователя Горемыкина, который расследовал "Нечаевское дело". Режиссёр поделился с журналистами "восхитительной" новостью: ему показали малоизвестное письмо писателя, в котором тот инструктировал почитательницу своего таланта, желавшую инсценировать "Бесов". "То есть Федор Михайлович дает такую инструкцию, по которой мы, строго говоря, снимали". Хочу отметить, что российский достоевед Людмила Сараскина тоже сделала читателям подарок. В своей статье "Бесы", или Русская трагедия" она привела следующий факт; "В феврале 1873 г., сразу после того, как "Бесы" вышли отдельным изданием, Ф.М. Достоевский отправил экземпляр романа вместе с сопроводительным письмом наследнику престола, будущему императору Александру III. "Ваше императорское высочество Милостивейший государь. Дозвольте мне иметь честь и счастье представить вниманию Вашему – труд мой. Это – почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моём нет ни списанных событий, ни списанных лиц…"

По-моему, в этом письме Фёдор Михайлович признался в том, что "Нечаевское дело" стало для него лишь предлогом для удара по бывшим единомышленникам, поэтому-то, в сущности, он и не стал разбираться в конкретных обстоятельствах этого дела, а создал то, что и намеревался создать – памфлет. Литературная энциклопедия даёт такое определение этому жанру: Памфлет — представляет собой произведение, направленное обычно против политического строя в целом или его отдельных сторон, против той или иной общественной группы, партии, правительства и т. п., зачастую через разоблачение отдельных их представителей. Задача П. состоит в том, чтобы осмеять, предать позору данное явление, данное лицо. Памфлетист, создавая образ разоблачаемого деятеля, стремится представить его как определенную индивидуальность — бичует его в его политической жизни, быту, индивидуальных особенностях, для того чтобы сделать еще сильнее удар по политической линии, им представляемой.

Если в письме будущему императору писатель Достоевский отмечает, что в "Бесах" дело не в Нечаеве, то в ком же? По кому и по чьей политической линии он в таком случае бьёт? Ответ очевиден: по Николаю Гавриловичу Чернышевскому, социалисту, автору книги "Что делать?", идейному вождя движения разночинцев! В № 2 журнала "Эпоха" за 1865 год под названием "Необыкновенное событие, или пассаж в Пассаже" был напечатан рассказ о том, как некий господин, проглоченный крокодилом, даёт указания жене из его чрева. Современника сразу обвинили Достоевского в том, что он издевается над Н.Г. Чернышевским, который в это время уже был по приговору Сената в Сибири, но, пока находился в Петропавловской крепости, написал и его, по недосмотру цензуры напечатали, роман "Что делать?" Спустя восемь лет, в 1873 году, в январском выпуске "Дневника писателя", опубликованном в №3 журнала "Гражданин", Достоевский оспорил это утверждение. Но вот искренность его вызвала у современников большие сомнения. Дело в том, что в "Бесах", вышедших в 1872 году, роман "Что делать?" преподносится как некая отрава для молодёжи.

Негативное отношение было у Ф.М. Достоевского не только к Н.Г. Чернышевскому, но и к Ивану Сергеевичу Тургеневу, которого он также считал "совратителем молодёжи" и вывел в "Бесах" под именем Степана Трофимовича Верховенского, "заразившего" своими взглядами собственного сына, Петра Степановича. Л. Сараскина выделяет один из эпизодов романа: "На столе лежала раскрытая книга. Это был роман "Что делать?"… - Просвещаешься? – ухмыльнулся Пётр Степанович, взяв книгу со стола и прочтя заглавие. – Давно пора. Я тебе и получше принесу, если хочешь". В связи с этим отрывком достоевед, кстати, не подвергающая сомнению концепцию произведения Фёдора Михайловича, пишет: "В контексте "Бесов" социальная утопия, обещавшая счастье в виде колонн из алюминия и тружеников, поющих на тучных полях, является революционной Библией, каноном смуты, её философской базой и политической платформой".

Не понятно, с чего это Л. Сараскина взяла, что роман Н.Г. Чернышевского "Что делать?" является "каноном смуты", а Ф.М. Достоевский "разрабатывает программу опровержения идеологического мифа смуты"? На самом деле он, если пользоваться стилем литературоведа, тоже способствовал "смуте", но об этом чуть ниже. Сейчас же хочу отметить одно обстоятельство. Главные герои "Бесов" отнюдь не первичны в творчестве Достоевского. В опубликованном в 1861 году в журнале "Время" романе "Униженные и оскорблённые" выведен князь Пётр Александрович Валковский. Это не человек, - это какой-то монстр, разоривший семью мелкопоместного дворянина Николая Сергеевича Ихменева, опозорившего их дочь Наташу, а до того обокравшим и доведшим до голодной смерти доверившуюся ему женщину, которая родила от него дочь Нелли. То есть – это абсолютно безнравственная личность, страшная в своём уродстве. Так вот, опыт работы над созданием образа этого князя был использован Фёдором Михайловичем в написании романа-памфлета, его главные действующие лица также выписаны в виде отвратительных злодеев. Вот, например, Николай Всеволодович Ставрогин – центральный персонаж романа, "заединщик" Петра Верховенского, замышлявшего убийство студента Шатова, даёт тому совет. "Вы вот высчитываете по пальцам, из каких сил кружки составляются. Подговорите четырёх членов кружка укокошить пятого, под видом того, что тот донесёт, и тотчас же вы их всех пролитою кровью, как одним узлом, свяжете. Рабами вашими станут, не посмеют бунтовать и отчётов спрашивать". Это – не метод деятельности С. Нечаева, это придуманная Достоевским конструкция, которая должна опорочить в глазах общественности его оппонентов, революционных разночинцев, Базарова, Рахметова и других.

История убийства Нечаевым и другими участниками его кружка студента Иванова была следствием трагической ошибки, но она стала возможной в ситуации, когда правящие круги царской России в своей борьбе против социалистических идей(!) прибегали к насаждению в демократической среде провокаторов, вербовали там предателей. Напомню, 12 июня 1862  г. Н.Г. Чернышевский был арестован 12 июня 1862 г. и размещён в одиночной камере под стражей в Алексеевском равелине Петропавловской крепости по обвинению в составлении прокламации "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон". Она была переписано рукою Михайлова и передана Всеволоду Костомарову, как потом выяснилось, провокатору. Да и сам Ф.М. Достоевский попал за решётку за публичное чтение(?) в кружке письма Белинского. Но, после того, как его взгляды поменялись, он уже не вникал в эти тонкости и подробности. В своих воспоминаниях о муже, Анна Григорьевна Достоевская приводит примеры того, что Фёдор Михайлович сокрушался по поводу надвигающейся на Россию катастрофы социального конфликта, развивающегося после гигантского обворовывания крестьян в ходе их освобождения от крепостной зависимости. Да, он хотел этого избежать, но каким путём? Путём воздействия на общественное мнение, на революционную молодёжь. Он произнёс действительно сильную речь при открытии памятника Пушкину в Москве, но забыл пример, поданный поэтом, высказанном в поэме "Евгений Онегин":

"В своей глуши мудрец пустынный,

Ярем он барщины старинной

Оброком лёгким заменил;

И раб судьбу благословил".

Иными словами, воздействовать следовало на власть имущих, призывать их к благоразумию. Но, к сожалении., Ф.М. Достоевский повернул свой талант в другую сторону. Хотелось бы, чтобы этот момент был учтён теми, кто будет смотреть по ящику в воскресенье "телепроект В. Хотиненко".

И, в заключение, обещанное о "смуте от Достоевского". Известно, что после "Братьев Карамазовых" Фёдор Михайлович хотел написать ещё один роман, в котором собирался превратить его в "революционера в рясе". Не успел, однако в жизни такой "революционер" появился – им стал поп Гапон. Чем кончился организованное им шествие на поклон к царю-батюшке с просьбой даровать трудящимся восьмичасовой рабочий день 9 января 1905 года известно. Таким разгулом в Санкт—Петербурге полицейско-карательной бесовщины, после которой в России началась такая "смута", которая в итоге смела всех буржуазно-помещических бесов к утру 25 октября 1917 года.

Валентин СИМОНИН.